А.С. Суворин (1834-1912): «человек мечты»

Многие из наших коллекционеров были настолько интересными людьми, что они заслуживают полноценных биографических изданий. Однако, по нашему мнению, сегодняшний наш герой заслуживает и отдельной библиографии. Собирая сведения об А.С. Суворине, мы столкнулись с большим массивом литературы, отражающей разные стороны его многогранной деятельности. Испытывая трудности, скорее, с грамотным отбором, нежели с нехваткой сведений, мы решили сосредоточиться непосредственно на библиотеке Суворина, часть которой находится в фондах ГПИБ. Тем не менее, постараемся вкратце изложить основные моменты его биографии.

Алексей Сергеевич Суворин родился 23 сентября (11.09. по ст. стилю) 1834 года в селе Коршево Бобровского уезда Воронежской губернии. Ни семейное окружение, ни обстановка детских лет его жизни ничем не намекали на взрослые пристрастия и занятия будущего журналиста и издателя. Его мать была родом из священнической семьи; отец, участник Бородинского сражения, из солдат дослужился до капитана: капитанский чин давал его детям потомственное дворянство. На момент заключения брака Суворину-отцу было 59 лет, матери – 19. «Жили мы похуже духовенства», - пишет Суворин в своей автобиографии. И далее продолжает: «Мои детские воспоминания носят на себе отпечаток полной свободы и беззаботности. Я любил отца и мать, особенно мать. Отец был суров, вспыльчив, но чрезвычайно добр». Алексей Сергеевич был первенцем, и родители его баловали. Жизнь будущего издателя протекала на лоне природы, грамоте он начал учиться с 7 лет, у местного пономаря. «Единственная книга, которая была у нас,- это Евангелие на русском языке, издание Библейского общества. Никаких других книг я не видывал в детстве своём, прежде чем начал учиться».

С 1845 по 1851 гг. Суворин обучался в Воронежском кадетском корпусе, по окончании которого поступил в Дворянский полк. В 1853 году был выпущен из полка в сапёры и по прошению уволен в отставку. В 1856 году он сдал экзамены на звание учителя истории и географии и стал преподавателем Бобровского уездного училища, где сам недавно был учеником (до поступления в Воронежский кадетский корпус). В Боброве Суворин женился на Анне Ивановне Барановой. Интересно, что А.С. Суворин сохранил детские воспоминания о поездке в Берёзовку, где «родители мои познакомились с Ив. Тим. Барановым, будущим моим тестем. Он был писарем в Берёзовской конторе, и я помню, как раз мы с маменькой были у них в избе и в люльке качалась девочка, будущая моя жена».

В уездном городе Боброве Суворин совмещал учительство и обязанности секретаря бобровского уездного предводителя дворянства. Молодая жена поощряла его в первых литературных опытах; вскоре Суворин стал посылать заметки в местные, а затем и столичные издания. В 1858 году, перебравшись с семьёй в Воронеж, Суворин вошёл в кружок местных интеллигентов, а в 1861 году семья переехала в Москву. Покровительство романистки графини Е.В. Салиас дало Суворину первоначальную работу в журнале «Русская речь» (который, впрочем, через год закрылся), однако более важно, что через неё Суворин познакомился с Н.С. Лесковым, Н.А.Некрасовым, А.Н. Плещеевым, а также с собратьями-журналистами. В 1861 году Суворин подружился с критиком-фельетонистом В.П. Бурениным, который впоследствии играл важную роль как в судьбе Суворина, так и в созданной им издательской империи. В середине 1860-х годов они на пару публиковались в петербургских газетах, где прослыли остроумными и всезнающими журналистами, радикалами и либералами по убеждениям. Злые языки окрестили этот дуэт Бу и Су: произнесённые по-французски, как Boue et Sou, эти слова означают «грязь» и «мелкая монета».

С конца 1862 года и в течение последующих 12 лет А.С. Суворин работает в «Санкт-Петербургских ведомостях» В.Ф. Корша, для которых им написано более 400 фельетонов и множество заметок. Особой популярностью пользовались его воскресные фельетоны «Недельные очерки и картинки», подписанные псевдонимом «Незнакомец». Позже Суворин издал их отдельным двухтомником.

В 1866 году Суворин попал в первую по-настоящему неприятную историю. Он издал на сосбтвенные средства книгу «Всякие. Очерки современной жизни». Большую её часть составляли статьи, переработанные в повесть и дополненные 15-ю главами. В Цензурный комитет книга попала 4 апреля 1866 года, в тот день, когда Д.В. Каракозов стрелял в Александра II. Суворин пытался отозвать книгу из печати, но было поздно: на «Всяких» был наложен арест, а дело Суворина передано в суд. Состоялся открытый суд над книгой. «Всяких» приговорили к сожжению, а их автора – к трёхнедельному заключению на гауптвахте. По словам Суворина, этому эпизоду было посвящено стихотворение Н.А. Некрасова «Пропала книга».

Уже в эти годы личность Суворина вызывала двойственные оценки, а популярность подтачивалась неприязнью: будучи отцом растущей семьи, Суворин нуждался в приличном заработке и потому нередко шёл на компромиссы со своей совестью.

У Сувориных к этому моменту было пятеро детей: дочь Александра (1858), сыновья Михаил (1860), Алексей (1862), Владимир и Валериан (1865). Однако вскоре в семье разразилась страшная трагедия, перевернувшая всю жизнь Суворина. 19 сентября 1873 года его жена была застрелена любовником, офицером-артиллеристом Тимофеем Комаровым. Обманутый муж чуть не сошёл с ума. Сын Н.С. Лескова, Андрей, оставил воспоминание о появлении Суворина в отцовском доме – тот пришёл без верхней одежды, в одном сюртуке, и по дороге обморозился.

Суворина вернула к жизни пылкая любовь другой Анны Ивановны – урождённой Орфановой, которая была одноклассницей и ровесницей его семнадцатилетней дочери Александры. Но эта же любовь и последовавший за нею в 1875 году брак вызвали новые семейные проблемы: старшие дети Суворина так и не признали мачеху. Анну Ивановну в семье называли Нюсей. Будучи очень милой и симпатичной женщиной, она по существу не играла никакой роли. Чехов называл её «бесструнной балалайкой».

Слегка оправившись от удара, всю свою неукротимую энергию Суворин бросил на создание собственной газеты. В 1876 году он купил пришедшую в упадок газету «Новое время». Другие крупные приобретения не замедлили последовать: в том же 1876 году совладельцы «Нового времени» приобрели типографию на М.Итальянской ул. (ныне ул. Жуковского), 47. В 1877 году Суворин перевёл типографию в купленный им дом в Эртелевом переулке (ныне ул. Чехова). Типография была оснащена новейшим оборудованием, первой в России начала печатать стереотипом на цилиндрических ротационных машинах французского производства. Условия труда в ней также были весьма необычными для того времени. Для работников типографии, конторы и книжного магазина было организовано ссудосберегательное и взаимно-вспомогательное товарищество. Мастера-печатники и рабочие бесплатно пользовались квартирами, нанимаемыми для них вне типографии; бесплатными были отопление, освещение, постельное бельё, услуги врача и лекарства. При типографии была организована бесплатная библиотека. С 1899 года печатные машины и станки приводились в движение электричеством. Для детей служащих и учеников типографской школы ежегодно устраивались новогодние ёлки. Типография принимала от редакции материал практически в течение всего дня. Телеграммы передавались до 3-х часов ночи. На стереотипирование и сдачу стереотипа в машину требовалось не более 30 минут.

Владение собственной типографией позволило Суворину, во-первых, сократить расходы на выпуск «Нового времени», а, во-вторых, осуществить давно лелеемую мечту о собственном издательстве. О том, что такая мечта прочно сидела в душе у Суворина, мы знаем из воспоминаний С.Ф. Либровича.

«Как-то раз А.С. Суворин-Незнакомец заговорил с М.О. Вольфом о русских книгах и выразил недоумение, что так мало выходит книг в России.
- Будь у меня капитал, - заметил он при этом, - я бы наводнил книжный рынок огромным числом книг». Вольф указал Суворину на трудности этого предприятия. «Суворин внимательно слушал, но затем упрямо повторил:
- А всё-таки, будь у меня капитал, я бы издавал книги».
С 1880 года Сувориным издавался также журнал «Исторический вестник», возглавляемый С.Н. Шубинским.

Издатель-Суворин – это отдельная огромная тема. Суворин отсчитывал начало своей издательской деятельности с выпуска «Русского календаря». В первые годы он составлял календари сам, разрабатывал их структуру, всегда предлагая оригинальную подачу материала, и сумел сочетать энциклопедичность и высокие литературные качества с дешевизной издания. Сувориным же изданы знаменитые справочные ежегодники «Вся Россия», «Весь Петербург» и «Вся Москва».

Точное число выпущенных суворинским издательством книг неизвестно, примерное число – 1600 названий общим тиражом 6,5 млн. экз. Наибольшей заслугой Суворина современники считали организованную им серию «Дешёвая библиотека» (с 1879 г.), состоящую из последовательно выпускаемых небольших по объёму книг и брошюр.

Идею серии Суворин заимствовал у французских и немецких издателей. Открывалась «Дешёвая библиотека» произведениями крупнейших писателей России – «Горе от ума» Грибоедова, «Недорослем» Фонвизина и повестями Карамзина. К году смерти своего основателя в этой серии вышло почти 500 названий. Злые языки называли серию «Библиотекой мёртвых», тем не менее, она дала дешёвые издания Достоевского, Фонвизина, Шекспира, Шиллера, лучшее из дореволюционных изданий Языкова и многое другое. Серия предназначалась городскому читателю; звёздным часом Суворина стал тот момент, когда он первым в России выпустил массовым тиражом полное собрание сочинений Пушкина. На следующий день после начала продажи издания газета «Новое время» отмечала невиданный ажиотаж, поднявшийся вокруг этого события. У магазина стояла толпа, желающие приобрести собрание сочинений брали магазин чуть ли не приступом.

Суворинские издания отличались чистотой набора, строгостью шрифтов, изяществом переплётов. Им было издано также некоторое число «роскошных» изданий. Среди других исключительно ценных плодов его издательской деятельности – первое легальное, без купюр, издание «Путешествия из Петербурга в Москву» А.Н. Радищева, переиздание «Опыта россйиской библиографии» В.С. Сопикова, «Иллюстрированная история книгопечатания и типографского искусства» Ф.И. Булгакова (одно из первых русских изданий по истории книжного дела).

Суворин в качестве хозяина газеты и его «Новое время» провоцировали современников на бурные, подчас сугубо противоположные оценки. Суворин проповедовал свободу журналистского высказывания и часто подчёркивал, что печатаемые в газете материалы могут идти вразрез с его личным мнением. Однако в целом «Новое время» поддерживало правительственную политику. Этот факт и по сей день заставляет исследователей обвинять Суворина в конформизме и в отходе от либеральных убеждений. В то же время многие из знаменитых современников издателя писали о принципиальном несовпадении Суворина и его газеты и, даже порицая «Новое время», оставались горячими защитниками и сторонниками его владельца. Таковы, в наибольшей степени, В.В. Розанов и А.П. Чехов, в наименьшей – А.В. Амфитеатров, Н.С. Лесков и близко сошедшийся с Сувориным под конец жизни Ф.М. Достоевский. Суворин, несомненно, обладал большим личным обаянием, помогавшим ему завоёвывать сердца людей; незаурядным умом, позволявшим разглядеть искры таланта даже в недругах; юношеским задором, который и в более зрелые годы заставлял его с азартом включаться в жаркие споры. Близко знавшие его люди понимали, что личность Суворина гораздо шире и сложнее всех его дел и начинаний. Однако эта же особенность его характера заставляет исследователей говорить о дилетантском характере издательской деятельности Суворина, о фатальных промахах инициированных им газетных кампаний, о невысокой художественной ценности его книг и пьес и о даже бессистемности собранной им библиотеки. На последнем мы ещё остановимся подробнее.

Семью Сувориных продолжали преследовать несчастья. В 1885 году от сахарного диабета умерла дочь Александра, в замужестве Коломнина. В 1887 году покончил с собой сын Володя, а через год умер от дифтерии Валериан, юноша-горбун, любимец Суворина. «Новое время» также приносило владельцу много огорчений. Особенно сильное возмущение вызвала позиция газеты во время негативного освещения дела Дрейфуса и студенческих волнений 1899 года. Всё это провоцировало у Суворина приступы депрессии, во время которых он начал отходить от дел. Проявились панические атаки, в которых Суворин признавался Сытину: «У меня была болезнь духа… Приступы страха, упадок духа… Это очень мучительная штука. Эти предподписочные дни всегда для меня страшны. Я боюсь их... Мучительно боюсь… Всё мне кажется, что подписка на «Новое время» упадёт, что от меня все отвернутся и я останусь один у разбитого корыта».

Отвлечься от тягостных мыслей Суворину помогал возврат к занятиям сочинительством. Истинной отдушиной стал основанный им в 1895 году Литературно-артистический кружок, впоследствии переименованный в Литературно-художественное общество. Суворин становится владельцем и директором театра ЛХО – и находит дело, которое не отпускает его уже до самой смерти. Театром, сценическим искусством Суворин интересовался, ещё когда работал у Корша. Его театральные рецензии отличались проницательностью и остротой взгляда. Позже он сам создал несколько пьес.

В личном отношении к театру взгляды Суворина-драматурга перекликаются со взглядами А.П. Чехова: Суворин, как и Чехов, обычно удирал из города в день премьеры своей пьесы и вечно проклинал своё неистребимое влечение к театру. Такое совпадение неудивительно - ведь А.С. Суворина и А.П. Чехова связывала многолетняя искренняя дружба, которая многим казалась странной. Тем не менее, именно в номере у Суворина в гостинице «Славянский базар» Чехов отлёживался целых двое суток, когда у него неожиданно хлынула горлом кровь. С именем Чехова тесно связана одна издательская шутка, о которой подробно рассказывает брат писателя М.П. Чехов.

Суворин принимал активное участие в редактуре чеховских пьес и наоборот – такова, например, суовринская пьеса «Татьяна Репина», в которую по указаниям Чехова вносилось множество переделок. В основу пьесы лёг реальный случай, произошедший с провинциальной актрисой Е.П. Кадминой (1853-1881). Желая отомстить любовнику, Кадмина отравилась. «Шла пьеса «Василиса Мелентьева», - пишет об этой истории М.П. Чехов. – В ней, как известно, Василиса Мелентьева отравляет жену Ивана Грозного. Перед началом сцены отравления Кадмина приняла яду… Когда наступило действие по пьесе, тогда началось и действие яда в желудке у Кадминой. Она умерла прямо на сцене в страшных мучениях…» О Кадминой много судачили, и когда Суворин поставил свою «Татьяну Репину», история ещё не до конца забылась. Об этом свидетельствует сильный всплеск эмоций, который у зрителей вызывала пьеса. Драма заканчивалась смертью главной героини, Татьяны Репиной, оставляя зрителей в неведении по поводу судьбы её неверного возлюбленного.

Вскоре после постановки А.П. Чехову понадобился французский словарь Макарова, который он попросил у Суворина. Получив словарь в подарок, Чехов пообещал вскоре отдариться. Ответным даром оказалась одноактная пьеса, также называвшаяся «Татьяна Репина» и представляющая собой продолжение пьесы Суворина. В чеховском продолжении участвуют те же персонажи. Эту пьесу-шутку Чехов послал Суворину, сопроводив напутствием: «Не показывайте его никому, а прочитавши, бросьте в камин». К печатанию пьеса не могла быть допущена по цензурным соображениям, из-за того, что действие происходит в церкви. Тем не менее, в 1889 году Суворин напечатал чеховскую «Репину» в двух экземплярах, один из которых послал автору, а второй оставил себе. Чеховский экземпляр хранился в его бумагах, сбережённых сестрой писателя Марией Павловной , и впоследствии оказался в библиотеке ГЛМ. Суворинский экземпляр должен храниться в библиотеке Пушкинского дома.

Конец жизни Суворина был омрачён болезнью и одиночеством. К старости усилились мнительность и суеверие. Он долго не соглашался переехать в новый дом, боясь, что этот «переезд может быть для него роковым». Секретарь Суворина, актёр Борис Глаголин, пересказал сон, который Суворин видел в день своего юбилея: «четверть века человек лежит в гробу и не может умереть». В том же 1909 году берлинский онколог Френкель нашёл у Суворина рак горла. Несмотря на заграничное лечение, болезнь прогрессировала. После второй операции Суворин лишился голоса. Последние месяцы жизни он общался с родными и близкими при помощи карандаша и бумаги. Похоронен Суворин на Никольском кладбище Александро-Невской лавры.
Библиофильство Суворина отмечалось всеми знавшими его людьми. В день открытия и освящения своего книжного магазина на Невском проспекте А.С. Суворин высказал ставший известным афоризм: «Если книга обязана появлением своим человеку, то человечество обязано процветанием своим книге». Своё книжное собрание он создавал более 50 лет. Собрание это очень отчётливо отражает не только интересы, но и потребности владельца. Его библиотека располагалась рядом с рабочим кабинетом – или, насколько можно судить по описаниям, плавно перетекала в него.

«Несколько раз… я бывал в знаменитом Суворинском кабинете в Эртелевом переулке. Я поражался не только обилию книг в книжных шкафах, не только ворохам корректур, но и той совершенно исключительной прожорливости, с какой он всё это проглатывал глазами, мозгом, кровью сердца, - сказал однажды Гиляровский».

А вот поэтическое, но точное описание Розанова: «Проходишь из большой передней в темноватый проход между спальней и библиотекой. Библиотека – огромная комната, с огромным столом посередине, на котором лежат книги и «так» и корешком кверху: и около них что-то копошится маленькая, почти крошечная старушка, N., - сестра сотрудника Богачева… Она «убирает» библиотеку Алексея Сергеевича, распределяет по классификации и составляет каталог. Библиотека – великолепна. И огромна, и интересна, - по изданиям, по предметам… Идёшь, и входишь в полусветлую (сзади) комнату… Против дверей сейчас же огромный стол с новинками книг и журналов. Сколько раз скажешь, чем-нибудь заинтересовавшись:
- Алексей Сергеевич, я возьму эту книгу (т. е. в собственность).
- Возьмите, батюшка.

Отсюда (из прохода – налево) кабинет, передняя стена которого заменена одним огромным стеклом. Всё-таки от множества книг и вещей в кабинете – в нём полутемно, вернее – недостаточно светло… Множество столиков – всё заставлено чем-то, в большинстве книгами. Книг – множество, они везде – часть громадные фолианты… Огромные портреты – его первой жены, умершей дочери (Коломниной), Шекспира, Пушкина, Тургенева и Толстого… Слева, на половине длины кабинета – всегда пылающий камин. А вон, дальше, и он.
Всегда я его помню собственно в единственной позе: спина колесом и он внимательно ушёл «в стол»… читает или (несколько реже) пишет».

В журнале «Библиофил» отмечается, что «А.С. Суворин оказывал широкое гостеприимство всем лицам, которым необходимо было сделать справку в том или другом издании, имеющемся в его библиотеке». Другой посетитель восторженно отмечает, что книги «всюду, кроме потолка». Следует отметить и другую характерную особенность суворинского дома вообще и его хозяина в частности: дни приёмов здесь было трудно отделить от случайных визитов, рабочие часы – от отдыха. Визитёры являлись в любое время. Да и сам Суворин, насколько можно судить, засиживался в кабинете допоздна. В.М. Грибовский, вспоминая свою первую встречу с издателем, удивляется назначенному для него странному приёмному часу – около полуночи. «Меня ввели в громадную комнату, ярко освещённую электричеством. Мельком я заметил ряды заставленных книгами полок или книжных шкапов по стенам, различные предметы искусства… Внимание моё было устремлено на то место, где у стола, заваленного книгами, газетами, глубоко опустившись в кресло, сидел и делал какие-то заметки на лоскутке бумаги создатель и руководитель влиятельнейшей русской газеты».

Все эти описания дают впечатление рабочего беспорядка, интеллектуальной проходной, в которой не переводятся привлечённые щедростью и обаянием хозяина именитые гости.

В.Е. Кельнер, анализируя книги Суворина, осевшие в фондах РНБ, предполагает, что впервые с книгой как с объектом коллекционирования Суворин столкнулся ещё в молодости, когда предводитель дворянства Бобровского уезда Воронежской губернии В.Я. Тулинов поручил ему составить каталог своей библиотеки. Долгое время собирательство Суворина носило случайный характер. Серьёзный подход к созданию библиотеки совпадает с укреплением материального положения Суворина. Основу его библиотеки составили 200 томов редких книг, приобретённых у букиниста Екшурского. Позднее он приобрёл часть книг из личной библиотеки Н.С. Лескова, после его смерти распроданных наследниками. Свои экземпляры Суворин снабдил специальной надписью о принадлежности их ранее Н.С. Лескову. Им была куплена и часть библиотеки князя Воронцова. Сотнями измеряется количество книг, полученных им в дар от разных писателей. Этим объясняется большое количество автографов на титульных листах принадлежащих ему изданий.

Суворин любил книги не только за содержание, но и за их внешний вид – переплёты, шрифты, виньетки. Многие книги из его библиотеки имеют роскошные обложки, которые делались в лучших переплётных мастерских того времени. Для русских переплётов характерен суперэкслибрис в виде монограммы «А.С.», для иностранной части – похожий суперэкслибрис «A.S.». Небольшая часть книг без специальных переплётов снабжена экслибрисом «Из библиотеки Алексея Сергеевича Суворина». Реже встречаются маленькие наклейки с указанием шкафа и полки или владельческие надписи.

Специфической чертой суворинской библиотеки являются конволюты – тематически сгруппированные под одним переплётом книги и статьи, посвящённые какому-нибудь вопросу. Ярким примеров служит так называемая «театральная часть» библиотеки Суворина: толстые тома, вмещающие пьесы разного вида и размера. Собирал Суворин конволюты и при формировании коллекции вольной печати.

В целом, библиотека Суворина отчётливо распадается на две части: собственно коллекционную, состоявшую из ценных и редких изданий, и рабочую, в которую входили издания его современников. При жизни Суворина вышло два каталога его библиотеки: «Русские книги, напечатанные за границей. Библиотека А.С. Суворина» (СПб., 1897; отпечатан в двух экземплярах) и «Catalogue des livres en langues etrangeres de la Bibliotheque de A.S. Souvorine» (СПб., 1906). После смерти были изданы ещё два – «Каталог русских книг библиотеки А.С. Суворина» (СПб., 1912-1913), в который наследники намеренно не включили некоторые ценные книги из коллекции, и «Rossica de la Bibliotheque de A.S. Souvorine» (Пг., 1914). По ним можно судить о составе библиотеки. Собрание хронологически охватывает три столетия, а по содержанию разбивается на 18 разделов. Эти разделы: богословие, философия, педагогика, правоведение и политические науки, история, военные и морские науки, география, естественные науки, медицина, сельское хозяйство, технология, математика, языкознание, искусство, словесность, театр, справочные книги, периодические издания. Наибольшим наполнением отличались разделы по истории, словесности и театру. Достаточно поздно задавшись целью собрать русские книги и Россику, Суворин исполнил задуманное. Об этом, в частности, свидетельствует каталог раздела Rossica, вобравшего в себя около 3500 изданий.

В литературе нам попадались разные сведения о дальнейшем пути, ожидавшем суворинскую библиотеку после смерти владельца. Одна из версий опирается на заметку в «Известиях книжных магазинов Товарищества М.О. Вольф» за 1913 год, в которой сообщается: «Наследники А.С. Суворина пожертвовали московскому Историческому музею библиотеку покойного, состоящую из 25 000 томов с богатым театральным отделом. В Петербурге наследники предлагали библиотеку разным просветительным учреждениям, но те, ввиду ея громадности, от нея отказались». Тем не менее, часть библиотеки приобрёл владелец петербургского магазина «Антиквариат» П.В. Губар. От него книги суворинской коллекции поступили в фонды РНБ. Но имеются и другие сведения. Согласно информации, изложенной в статье Л.Юниверга, библиотека Суворина после его смерти в течение нескольких лет хранилась в его квартире. В 1918 году она была национализирована и распределена между Российской Публичной библиотекой (нынешней РНБ), Русским музеем (книги по искусству) и Справочным отделом Комиссариата народного просвещения Северной области (энциклопедии и справочники в количестве 400 томов). Тут, впрочем, вновь возникает в истории суворинского собрания букинист и библиофил П.В. Губар, содействовавший этой передаче. Далее, из Публичной библиотеки в Петербурге дублетные экземпляры якобы были переданы в библиотеку ГИМ, откуда в 1938 году попали в ГПИБ. Обе версии в чём-то сходятся, однако бросается в глаза некая несообразность. Вряд ли в дублетные экземпляры стали бы включать издания во владельческих переплётах или книги с автографами – а таких изданий в фондах ГПИБ достаточно много. Однако при изучении собрания основная трудность заключается в том, что, в отличие от других коллекций, библиотека Суворина распылена и не имеет выделенного хранения. Таким образом, выявление экземпляров из этого собрания во многом является случайным.

В завершение нашего рассказа хочется дать некий обобщающий портрет Суворина. На наш взгляд, тут как нельзя лучше подходит характеристика, данная ему А.В. Амфитеатровым: «В каких бы моментах ни вспоминался мне Суворин – этот кипучий, газетный, злободневный человек, казалось бы, зубы съевший на житейской практике, неугомонный создатель громадных практических предприятий, необычайный умейник уживаться с нужными людьми, угадывать нужные моменты, и проч., и проч., - тем не менее он представляется мне, в конце концов… типическим русским мечтателем. Ему лишь… везло необыкновенное счастье не только строить воздушные замки, очередные планы которых вплывали в его капризную, ищущую, беспокойную фантазию, но и осуществлять их. Однако какого-то главного своего замка, ради которого он на свет родился и жил, он так-таки и не выстроил. Больше того: может быть, даже и плана его не видал и себе не представлял. И в этом-то было его смутное, беспокойное горе, и этим обусловливалось его неустойчивое метание от факта к факту, от взгляда к взгляду, от человека к человеку. Это был человек, сотканный из мечты…»

Что ж, если считать по замку на каждое крупное суворинское увлечение, то мы располагаем обломками четырёх; эти замки - газета «Новое время», книги суворинского издательства в фондах ГПИБ, «Журнал театра Литературно-Художественного общества» и часть суворинской коллекции. Не так уж мало, собственно говоря.

Список использованной литературы:

1. Библиофил А.С. Суворин // Русский библиофил. – 1912. - № 5. – С. 78-80.
2. Демидова В. Суворин Алексей Сергеевич // Три века Санкт-Петербурга: энциклопедия.
3. Девятнадцатый век. – Кн. 6. – СПб., 2008. – С. 659-661.
4. Динерштейн Е.А. Издательская деятельность А.С. Суворина // Книга: исследования и материалы. – Сб. 48. – М., 1984. – С. 82-118.
5. Динерштейн Е.А. На правеже: жизнь и смерть А.С. Суворина // Свободная мысль. – 1993. - № 10. – С. 80-93.
6. Динерштейн Е.А. Человек, сделавший карьеру. – М., 1998.
7. Известия книжных магазинов Товарищества М.О. Вольф. – 1913. - № 3. – Стб. 53.
8. Исаченко В.Г. Особняк Суворина. –СПб., 1996.
9. Кельнер В.Е. Русские книги из библиотеки А.С. Суворина в фондах РНБ // Памятники культуры: новые открытия. Письменность. Искусство. Археология: ежегодник. – Л., 1993. – С. 42-47
10. Либрович С.Ф. На книжном посту. – Пг.-М., 1916. – С. 122-127.
11. Лобанов В.М. Столешники дяди Гиляя. – М., 1972.
12. Мямлин И.Г., Яшин В.А. Три чеховские книги // Невский библиофил: альманах. – Вып. 10. – СПб., 2005. – С. 158-167.
13. Суворин А.С. Дневник. – Изд. 2-е, испр. и доп. – London, 2000.
14. Суворин А.С. Дневник : (фрагменты, не вошедшие в издания 1923 и 1992 гг.) // Новое литературное обозрение. – 1995. - № 15. - С. 154-158.
15. Сытин И.Д. Встречи // Книга: исследования и материалы. – Сб. 61. – М., 1990. – С. 139-144.
16. Телохранитель России: А.С. Суворин в воспоминаниях современников. – Воронеж, 2001.
17. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем. – Т. 12. – М., 1949. – С. 348.
18. Чехов М.П. Антон Чехов. Театр, актёры и «Татьяна Репина» (неизданная пьеса Чехова). – Пг., 1924.
19. Экслибрисы и штемпели частных коллекций в фондах Исторической библиотеки. – Вып. 1. – 2-е изд., перераб. и доп. – М., 2009. – С. 114-115.
20. Юниверг Л. Библиотека А.С. Суворина // Альманах библиофила. – 1990. – Вып. 27.
21. Юниверг Л. Жизнь и судьба Алексея Суворина // Иерусалимский библиофил: альманах. – Иерусалим, 1999. – С 313-319.

По материалам сайта gpib.livejournal.com