Досоветские издания Купалы и Коласа стоят по $100, а прижизненное издание Дунина-Марцинкевича не встречается уже 8 лет

Эксперт букинистического рынка, литературовед Тихон Чернякевич рассказал «Комсомолке», есть ли в библиотеках белорусов книги, интересные любителям старины, и сколько за них можно выручить.

Тихон сразу уточняет, что букинисты обычно «заточены» на конкретные категории книг:

– У одних «спорт» - книги с автографом конкретного автора или в принципе с автографом. Другие интересуются труднодоступными изданиями периода немецкой оккупации или западно-белорусскими книгами. Встречаются коллекционеры, у кого всего несколько белорусских книг в собрании, а есть те, кто собирает только отечественное.

- У рядовых белорусов в книжном шкафу оказываются старые книги, интересные букинистам?

- Очень редко. В домашних библиотеках, собранных в советское время, больше массовых изданий, обменянных в свое время на макулатуру собраний сочинений. А сегодня 18 томов Чехова в минском букинистическом магазине продаются за 40 рублей, хотя лет пять назад это собрание в хорошем состоянии стоило 150 и больше - спрос был. Это иллюстрация тенденции снижения ценности книг и больших библиотек. Но если на ваших полках действительно есть издание «в возрасте», важно понимать, представляет ли эта книга реальную ценность. Например, существует традиция фамильных реликвий, и у некоторых семей это книги – им по 80 – 100 лет. В основном, речь о бабушкиных молитвенниках, подшивках журналов, прикладных изданиях вроде брошюрок по сельскому хозяйству, учебников. Но семья, которая гордится такой вековой реликвией, будет разочарована, если решит продать издание: ценник тут - не тысяча и даже не сотня долларов.

- А часто расстаются с такими реликвиями?

- Именно с реликвиями – нечасто. А вот с объемными библиотеками регулярно, притом не особо обращая внимание на годы издания или другие нюансы. Букинистические отделы книжных наполняются в основном за счет собраний, которые, после ухода владельцев в мир иной, стали занимать жилплощадь наследников, которым не до библиофильства. Те же, кому лень дойти до магазина, просто сгружают библиотеку в макулатуру. Кстати, с работниками пунктов приема иногда можно договориться – и выловить редкую дореволюционную книжку. Приходилось слышать и вовсе душераздирающие истории о том, как люди находили возле мусорных баков старых домов связки серьезных изданий с персональными автографами народных писателей.

- То есть на какие-то особые сокровища из книжных шкафов белорусов букинисты не рассчитывают?

- Массового тематического собирательства антикварных книг в Беларуси и в прежние годы не было, и теперь нет. Но в семьях профессуры, художников, интеллигенции в целом издания покупали не случайные, это порой перерастало в коллекционерскую страсть. Вот такая библиотека может быть ценной не только с точки зрения стоимости отдельных томов, но и как цельное собрание. Такой цельной библиотекой является, например, собрание Петра Глебки, которое хранится в библиотеке Академии наук. Ходили легенды о библиотеке писателя Бориса Саченко... Но чаще всего целостность нарушается, много книг продают поштучно, немало ушло в руки российских коллекционеров.

- Те готовы платить больше?

- На первую книгу Блока или Мандельштама найдутся желающие и в Минске, и в Москве. Вопрос в цене. Знаю, что в России недавно ушли с аукциона книги с автографом Мандельштама ($ 35 000), Арсения Тарковского ($ 2000), рукопись стихотворения Владимира Высоцкого (250 000 евро). Естественно, в Беларуси другая покупательская способность.

- Что еще ценят наши соседи?

- Издания XVIII - первой половины XIX века – берут любые. Представляют определенный интерес журналы, особенно полные подшивки или номера, где напечатано, скажем, знаковое произведение – к примеру, первая публикация «Анны Карениной». Нечасто в дореволюционной России выпускали Гоголя – значит, есть спрос на эти книги. Малым тиражом выпускался весь Серебряный век, увеличивается и цена. Все это видно по специализированным интернет-аукционам.

- На зарубежных веб-площадках часто всплывает что-то, касающееся Беларуси?

- Постоянно, но это только видимая часть айсберга. Скажем, книги XVI – XVIII веков часто приобретаются у собирателей напрямую и непублично. Усердные сотрудники российских аукционных домов также могут найти замечательные издания – в том числе и старопечатные, выходившие в Могилеве, Несвиже, Вильно. Но аукционный дом поставит и свою наценку.

Из белорусского регулярно всплывают книги репрессированных белорусских писателей, ученых-гуманитариев. В России их хранение в советское время не считалось преступлением, а в БССР – наоборот. Иногда продают издания с автографами – мне, к примеру, встречалась подпись Михася Чарота. В 1920-е среди ученых было принято рассылать друзьям, коллегам и в редакции изданий свои издания с автографом. Потому появляются по довольно доступной цене (все-таки это не литераторы) книги с подписями первого ректора БГУ Владимира Пичеты, этнографов Александра Сержпутовского и Митрофана Довнар-Запольского.

На польских и литовских онлайн-аукционах или блошиных рынках особо не встречал белорусских книг. Максимум – открытка, партийная листовка, номер газеты. Но там букинисты почти полностью закручены на свое, и таких довоенных изданий - сотни. А попробуйте зайти в минскую букинистику и спросить, что есть из белорусских книг того же периода. В лучшем случае вам предложат 5 - 10 изданий. Правда, у западных соседей встречаются еще издания фольклористов, писавших о белорусских землях, а также белорусско-польских авторов – к примеру, Владислава Сырокомли или Адама Плуга. Есть категория польских покупателей, интересующихся периодом «кресув всхудних» - 1921 – 1939 годами. Они активно покупают в антиквариатах и на онлайн-площадках календари, газеты, книги времен Западной Беларуси и Западной Украины. На поляков, чей интерес – XIX век, который считается временем расцвета польской культуры, нацелены и литовские аукционы. Скажем, на крупнейшем из них недавно за три с лишним тысячи евро продавали польскоязычную рукопись Яна Чечота. А недавно всплывшая картина с горой Гедимина и местом захоронения повстанцев Калиновского? Это полотно Иозефа Беркмана еще несколько лет назад продавали в пять раз дешевле против нынешней цены в 12 тысяч.

- Вы упомянули книги с автографами. Часто ли они попадают на букинистический рынок Беларуси и насколько повышает дарственная надпись или подпись литератора ценность экземпляра?

- Автографы в продаже есть всегда, цена зависит от продавца и от содержания надписи. Некоторые автографы, скажем, написанные стихами, – настоящие литературные произведения. Так иногда подписывали книги Владимир Короткевич или Нил Гилевич. Но если разыскать автограф Короткевича или Гилевича все-таки можно, то книгу с подписью Янки Купалы или Якуба Коласа – едва ли. Мне, к примеру, только однажды встретилось издание с автографом Коласа на российском интернет-аукционе за неплохие деньги. Когда я выставил сообщение об этом в интернете, томик выкупили для музея классика. Еще 15 лет назад в Минске было куда проще, чем теперь, найти книгу с автографом Короткевича по цене книги без автографа. Хотя уже формируется обратное представление: книга с автографом - это вещь серьезная, ее надо хранить, а если уж продавать, то на порядок выше.

- По каким критериям букинист, библиофил оценивает книгу?

- В старых российских изданиях по библиофильству сказано, что серьезные коллекционеры должны обращать внимание на первые издания, автографы, сохранность, характер переплета и тиснения, прикрепленные оригиналы рукописи автора. За такими вещами охотились, и сейчас они порой встречаются в России. На этом фоне белорусы собирают те крохи, которые уцелели. Например, белорусские издания начала ХХ века, в основном, были скромными по исполнению – ну, не было денег выпускать дорогие книги. То есть их состояние теперь, если уж экземпляры и попадают на рынок, - как правило, плачевное. Во-вторых, в ХХ веке наши книги нередко уничтожались и нередко вместе с их авторами, поэтому широкого их рынка не будет. В-третьих, по штампам определяют, что на рынке полно книг из крупных библиотек. Как они оттуда вышли и когда – не ясно. Книги со штампами для российского коллекционера неприемлемы, для белорусского – в порядке вещей.

- Так что же интересно белорусским букинистам из белорусских книг?

- Спрос есть на все довоенное – предложение маленькое. По-настоящему из белорусской литературы сейчас ищут «Гісторыю беларускай (крыўскай) кнігі» Вацлава Ластовского – шикарное издание, обложка в оформлении известного художника Мстислава Добужинского. Конечно, «Вянок» Максима Богдановича. Очень редки первые книги Владимира Короткевича «Матчына душа» и «Блакіт і золата дня» - оторвут с руками в любом состоянии и за 50, и за 100 рублей. А если он будет с автографом? На такую книгу всегда есть покупатель. Первые книги Василя Быкова или Алеся Рязанова 1960-х – 1970-х тоже стали редкостью. Да и современные белорусские книги с тиражами в 50 – 500 экземпляров подходят под эту категорию. Это контркультурные издания 1990-х – например, из серии «Галерея «Б».

- Судя по всему, наш рынок раритетами не изобилует в принципе?

- Если захочешь купить на российском онлайн-аукционе первое издание поэмы Владимира Маяковского «Облако в штанах», ты можешь выбрать у 7-8 продавцов экземпляр по вкусу – где-то все идеально, где-то страничка порвана, переплет отошел, бумага пожелтела или даже неразрезанные листы. Так формируется предложение и ценовая политика. У нас, если выставили старую книжку Купалы, то сравнивать не с чем, и все диктует единственный продавец. Совет один: если решили собирать, покупайте редкости за любые деньги. Потому что вы эту книгу в ближайшие лет двадцать можете больше и не встретить. Скажем, в Минске лет 7-8 назад прижизненное издание Винцента Дунина-Марцинкевича продавалось за $500, и это был единственный случай. А знаменитые сборники Франтишка Богушевича и вовсе нечто из разряда фантастики. Досоветское издание Купалы и Коласа стоит порядка $100. На мой взгляд, немного для столетней книги национального классика, когда новая иногда стоит $25. Бывает, что и совсем недорого можно что-то приобрести: недавно купил книгу Платона Головача 1927 года дешевле нового издания его произведений. Правда, это не значит, что, купив книгу за условные 15 рублей, человек завтра не выставит ее за полторы тысячи. Есть и такие «бизнесмены». Пару лет назад видел, как из «Букиниста» на проспекте Независимости прижизненная книжка Яна Чечота «перелетела» в магазин «Эврика», только цена изменилась в десять раз. Вроде до сих пор продается. Конечно, жаль, что престиж старой белорусской книги невысок, не проводятся аукционы, слабо привлекается бизнес. Взялся бы аукционный дом за продажу белорусских изданий, красиво подал книги, переплел их, сделал бы хорошую пиар-компанию, и та же тысяча долларов за Чечота не казалась бы несуразной цифрой. С руками оторвали бы!

По материалам сайта kp.by