К годовщине со дня смерти Соломона Трессера

20 июня 2013 года родные и друзья Соломона собрались на иерусалимском кладбище в районе Гиват-Шауль в связи с годовщиной со дня его смерти.

Помимо младшего брата Исаака и двоюродной сестры Ирины, живущих в израильском г. Нетания, к ним присоединилась Татьяна, вдова Соломона, прилетевшая из Петербурга. Впервые собрались у могилы отца трое из его четверых детей: Вениамин из Иерусалима, а также его сводные сестра Оля и брат Миша, оба – из Петербурга. (Селестина, родная сестра Вениамина, не смогла в этот раз быть рядом с ними).

Слева направо: брат Исаак Трессер; Таня, вдова Соломона; Дина, жена Вениамина; сыновья Миша и Вениамин;Ефим Трессер, кузен Соломона; дочь Оля

За прошедшее время Исааку удалось съездить в Питер и заказать для надгробия брата металлическую прямоугольную пластину золотистого цвета с награвированными на ней слева звездой Давида, которую несет на плече Соломон (один из его известных экслибрисов работы Н. Саутина), а справа – фрагментом театрального занавеса. Посередине же награвировано стихотворение Соломона, посвященное встрече со Святой землей.

Вот его текст:

Я себя сослал в Святую Землю,
Я умер для тебя.
Что до иных – не знаю,
Не ведаю, не чую и не зрю.
Былое теребя: занудно зеваю
И не молюсь давно календарю.
Я умер для себя, ушел невозвратимо,
Как талая вода: утратил белизну,
Что облачко иссяк,
Пронесся мимо…
Явиться вновь – подумать не дерзну…

После получаса, проведенного у могилы, все единодушно решили не расходиться и, по русскому обычаю, помянуть покойного Соломона. По предложению сына Вениамина, хорошо знающего родной город, мы отправились в Рехавию – один из старейших и самых зеленых районов Иерусалима.

Расположились в маленьком скверике близ небольшой продуктовой палатки, располагавшей на подобные случаи несколькими летними столиками и стульями. Выложив на них заранее приготовленные родными Соломона бутерброды, спиртные напитки и пластмассовые стаканчики, мы многократно помянули Соломона, его родителей, детей, вдову и друзей. Было немало тостов со стороны черновицких друзей Соломона, нередко сопровождавшихся яркими фрагментами воспоминаний о детстве и юности их друга.

Наиболее интересным рассказом, как мне показалось, был сопровожден тост известного иерусалимского актера и режиссера Владимира Воробьева, когда-то опекавшего юного члена черновицкого Драматического кружка Соломона (в то время – Семена) Трессера.

Мне также довелось сказать несколько слов от имени членов ИКБ и НСБ, подчеркнув, что Соломон был незаурядным коллекционером и библиофилом, и что все мы искренне скорбим о столь раннем и неожиданном его уходе в мир иной. Причем осиротели не только его родные и друзья, но и собранные им в течение многих лет разнообразные экспонаты его коллекций… А затем пригласил всех присутствующих на наше очередное заседание, которое должно было состояться через неделю, подчеркнув, что часть вечера будет посвящена памяти Соломона.

27 июня, как всегда в последний четверг месяца, состоялось 223 заседание Иерусалимского клуба библиофилов. И хотя основной темой были обозначены «Книжные встречи в Москве и Переделкино: К итогам поездки в мае 2013 года», мы начали наш вечер со второй его части, обозначенной в пригласительном билете так: «Памяти Соломона Трессера (К годовщине со дня смерти)».

На заседание пришли Исаак Трессер, дети Соломона Вениамин и Ольга, а также близкий друг с черновицких времен Ефим Даин с женой Фирой, живущие в Израиле. Учитывая, что среди присутствовавших были новые члены ИКБ, не заставшие Соломона, я, для краткости, прочел текст некролога, написанного мною год назад. Затем напомнил, что в конце мая прошлого года, в этом же клубе, мы с Соломоном провели вечер «Москва – Смоленск: библиофильские встречи и книги» (Подробнее об этом см.: БИ. Вып. 14. С.77-79). И конечно же, если бы он был жив, то несомненно участвовал бы и в этом заседании, и тогда столы вдоль стен вновь были бы заполнены библиофильскими трофеями Соломона…

Затем я познакомил присутствовавших с небольшой брошюрой, выпущенной Советом НСБ тиражом 50 экз.: «Памяти Соломона Семеновича Трессера (1950 – 2012)» и приуроченной к 30-ти дням со дня его смерти, а также с 14-м выпуском журнала «Библиофильские известия», где помимо описания упомянутого выше заседания с участием Соломона, ему был посвящен раздел «MEMORIA», куда вошли несколько заметок мемуарного характера и подборка фотографий.

По ходу рассказа были продемонстрированы и несколько разнообразных изданий самого Трессера: от листовок к его вечерам до миникнижки «Соломон: Экслибрисы личной библиотеки Соломона Трессера», (СПб., 2012). Была показана и главная его книга, посвященная жизни и творчеству художника Михаила Соломонова (1873 – 1942), выпущенная тиражом 100 экз. трудами члена НСБ Леонида Колпахчиева в его петербургском библиофильском издательстве «КЛЕО».

Отдельно я остановился на первой посмертной публикации Соломона, которая для многих, включая его друзей, была полной неожиданностью. Дело в том, что в январе 2012 года в Иерусалиме прошли Первые Шагаловские чтения, приуроченные к 125-летию со дня рождения художника. 

Среди участников Чтений был и Соломон Трессер, тезисно изложивший свою, еще не до конца завершенную статью «Марк Шагал и Еврейское общество поощрения художеств (1915 – 1919): Попытка хронологической реконструкции». Весной 2012 года, когда был решен вопрос о подготовке сборника на основе материалов Чтений, их главный организатор, доктор филологических наук Галина Подольская, обратилась к Соломону с просьбой передать свою статью для будущего сборника. Он поначалу воспротивился, так как торопился в Россию на очередную встречу членов НСБ и не располагал временем для ее доработки, но Подольская настояла, пообещав, что без его редакции статью не опубликует.

По возвращении Соломона в Иерусалим она напомнила ему о статье, он пообещал к ней вернуться, но так и не успел… Спустя несколько месяцев после внезапного ухода Соломона, когда работа над сборником близилась к завершению, Галина Подольская неожиданно обратилась ко мне и, мотивируя тем, что будет обидно, если последняя статья Соломона не увидит свет, попросила меня доработать и отредактировать сохранившийся у нее экземпляр его статьи, что я и сделал. Таким образом, эта 12-ти страничная статья и стала его первой посмертной публикацией, вошедшей в сборник «Шагал и Израиль: Жизнь, творчество, наследие», составленный под редакцией Галины Подольской (Иерусалим, 2012. 432 с.: ил.).

Затем слово было предоставлено давнему члену ИКБ, в прошлом московскому букинисту, Леониду Вольману. Он успел близко познакомиться с Соломоном за год его жизни в Иерусалиме. Поначалу они встречались на заседаниях нашего клуба, в деятельности которого Соломон принимал активное участие, а позже Леонида увлекла идея создания фильма о столь многогранной личности как Трессер, которого он определил, как «человек-оркестр». Соломон, естественно, поддержал эту идею, и они начали активно разрабатывать его сценарий, но, увы, все прервалось 20 июня прошлого года…

Вот фрагмент из выступления Вольмана:

Свою неосуществлённую книгу Соломон хотел назвать «МНОГОМУЗИЕ…» Действительно, его короткая, по нашим понятиям, жизнь – это и есть многомузие. Стержнем натуры Соломона являлось игровое начало. В свидетельствах, выданных в Черновицком Дворце пионеров в начале 60-х годов мальчику Семёну было сказано, что он получил звания «пионера-инструктора Драма-тического кружка» и «пионера-инструктора юного режиссёра».

В 70-е годы, будучи лидером театра «Суббота», театра андеграунда, театра эпатажа, молодой актер Трессер пытался найти новые решения драматического действа, и, собственно, пробудить зрительскую аудиторию от спячки, от удобно-привычного повторения пройденного. Театр «Суббота» тогда был знаком времени – времени ниспровергателей. Михаил Швыдкой, вспоминая раннюю «Субботу», отмечал ее «тихое сопротивление» обстоятель-ствам жизни, окружавшим «ребят из подворотни», сколков своего времени.

… Игра – неотрывное состояние Трессера на людях – это было лицедейством в высшем смысле этого слова; натура темпераментная, страстная, заставляла Трессера подчёркивать своё «Я». Поэтому так органично смотрелась его знаменитая тюбетейка с гербом, изображающим сову (экспонат из его коллекции сов)…

… МНОГОМУЗИЕ – страсть неутолимая. Да, Трессер был на короткой ноге с Мельпоменой и Талией. Но Каллиопа и Эвтерпа, музы поэзии, также открывали Трессеру свои чертоги… Как-то на своём, увы, последнем юбилее (60-летии) он обронил такую фразу: «поэты – странные люди». Но в его устах это банальное выражение вдруг прозвучало как-то особенно проникновенно… Он ведь, Трессер, не мог не быть поэтом. Жизнь в Санкт-Петербурге, к примеру, вызвала у него стихотворный цикл, посвящённый Северной Пальмире, а в 1997 году, посетив Израиль, Соломон Трессер написал простой, но щемящий «Черновик послания, предназначенного для вложения в щель Стены плача в граде Иерусалиме».

Начинается оно так:

Я рядовой и необученный,
Не обутый и необузданный,
Взываю к Тебе.
Прости, Господи,
Спаси и сохрани.
Здесь, на земле Твоей
Обетованной, но суровой,
Молю о малом:
Дай мне, Господи,
Глазом не мутным
Мне зрить деяния Твои,
Обновить жажду жить,
Жить, восхваляя тебя.
И ещё молю, о Господи,
Дай мне силы не противиться
Побуждениям воплощать добро…

Завершили мемориальную часть вечера выступления Исаака Трессера и друга Соломона с черновицких времен Иосифа Гонштейна. Они, в частности, отметили, что пример активной собирательской деятельности Соломона в определенной степени повлиял на них обоих: брат стал коллекционировать фотоаппараты, а друг – книги о театре…

Исаак Трессер захватил на клубное заседание знаменитую тюбетейку Соломона, которую хорошо помнят все его знавшие. Взяв ее в руки, я, помимо совы и двух других значков, впервые обратил внимание на то, что по обе стороны от совы Соломон прикрепил два дорогих для него членских значка: ОРБ и НСБ…

Леонид Юниверг