Кем был в действительности чеховский Лопахин?

Семнадцатого января 1904 года в Московском художественном театре прошла премьера пьесы Чехова «Вишневый сад». Считается, что прообразом дельца Лопахина стал фабрикант Иван Александрович Миндовский.

В 1872 году он приобрел на аукционе бывшее имение графа Татищева в городе Вичуга, ныне в Ивановской области. Поместье с каменным домом и большим садом в то время принадлежало Марии Сергеевне Татищевой-Эйхлер. При ее отце графе Сергее Павловиче Татищеве имение достигло расцвета и приносило неплохой доход. Но наследница огромного состояния вместе со своим мужем вели рассеянный образ жизни, мало заботились о хозяйстве и к началу 1870-х годов влезли в долги. В судебном порядке имение было выставлено на торги. Потеря родового гнезда стала сильным ударом для Марии Сергеевны, который она не смогла пережить. Через год после продажи она умирает в возрасте сорока трех лет. И Чехов вполне мог знать эту грустную историю.

В истории татищевского имения с сюжетом «Вишневого сада» можно найти достаточно параллелей. На то, что Миндовский – это и есть Лопахин, указывают несколько дополнительных фактов. Разница в возрасте между Иваном Александровичем и Татищевой-Эйхлер примерно такая же, как и между Лопахиным и Раневской. К тому же Миндовский вполне мог знать и графа Татищева, и его семью – он родился в деревне Путковской, расположенной всего в двух километрах от города Вичуга.

После покупки татищевского имения Миндовский сдавал дом и земельные участки в аренду различным торговым предприятиям и крестьянам. Помимо этого имения Иван Александрович Миндовский владел несколькими особняками в Москве.

Предприниматель и мемуарист Н. А. Варенцов рассказал об Иване Александровиче весьма курьезную историю: «Миндовский отличался большой скупостью, граничащей скорее с душевной ненормальностью. Он был крепким и здоровым человеком, высокого роста, полный, с плешью. Одна из его фабрик была на Волге, и две другие тоже находились недалеко от нее. Все свои грузы отдавал обществу «Самолет», выговорив себе бесплатный проезд на их пароходах, чем всегда и пользовался. Ни разу никто не заметил, чтобы он брал что-нибудь из буфета парохода, разве только кипяток, подаваемый задаром, имел всегда при себе мешочек с провизией.

Однажды мне пришлось ехать на пароходе с фабрикантом Коноваловым, он предложил с ним вместе пообедать, в это время входит Миндовский; поздоровавшись, он сел с нами за столик. Коновалов обратился к нему:

– Давай обедать с нами вместе, я закажу на твою часть.

– Что ты, что ты! Я сыт, только с обеда, два раза не обедают подряд, захвораешь! – сказал Миндовский, смеясь. – Вы обедайте, а я приду чайку попить, – и ушел.

Стоящему лакею Коновалов приказал дать три прибора и заказал на троих. К подаче лакеем обеда Миндовский пришел со своим мешочком с провизией. Коновалов сказал:

– Садись, я на твою долю заказал, позволь угостить тебя, неужели ты меня хочешь обидеть?

Миндовский немного поломался, но скушал весь обед и пил вино. Перед кофе встал и сказал:

– Пойду в каюту, мне кое-что нужно взять, – и ушел с мешочком.

Я был уверен, что Миндовский боялся остаться до расплаты за обед, чего доброго и ему пришлось бы заплатить, не особенно доверяясь угощению Коновалова, который предложил Миндовскому угощение, а заплатили по счету я пополам с Коноваловым».

А сыновья Миндовского, как рассказывали, по скупости даже превзошли своего папашу. Между тем Миндовские жертвовали на храмы Вичуги и Кинешмы, при их мануфактуре имелись начальное народное училище, одноклассная церковно-приходская школа с библиотекой для детей и взрослых, больница с амбулаторией…

По материала сайта ria.ru