Мирно спящий Мандельштам: Новая книга о поэте

Сан-францисское издательство «Аквилон» выпустило «филологический сборник» «Мандельштам-читатель. Читатели Мандельштама». В книгу включены  исследования Николая Богомолова, Стефано Гардзонио, Михаила Кукина, Олега Лекманова, Игоря Лощилова, Александра Парниса, Полины Поберезкиной, Эндрю Рейнольдса, Павла Нерлера, Александра Соболева, Ирины Сурат,  Павла Успенского и Андрея Устинова. Отличительной особенностью данного сборника является то, что с одной стороны авторы говорят  в нем о том, что читал сам поэт, что он мог читать, откуда он мог заимствовать свои образы, темы своих стихотворений, идеи, которые отразились в его стихах и в его прозе, а с другой стороны, в нем показано то, как поэт воспринимался современниками, причем не только его ближним кругом, но и его читателями от Полтавы до Сибири.

Одной из самых интересных заметок в этом сборнике является заметка Николая Богомолова «Мандельштам-библиофил»:

«Вопрос об отношении О. Э. Мандельштама к своим и чужим книгам, несмотря на целый ряд разысканий, до сих пор принадлежит к числу острых. Уже в 2016 году успели появиться две значительные работы – библиофильская книга М. Сеславинского, где есть слова и о Мандельштаме как книголюбе и библиофиле, и большая статья С. Шиндина. Судя по всему, вопрос этот не может быть решен однозначно. В основополагающей для этой темы главе «Книжная полка" Н. Я. Мандельштам пишет в «Воспоминаниях»:

«…в нем совершенно отсутствовала жилка собирательства и коллекционерства. (…) Ему хотелось, чтобы у него и с ним жили те книги, с которыми он как бы вступил в личные отношения, завязал настоящий разговор. Прочие он мог даже ценить, но легко с ними расставался».

С другой стороны, «Осип Мандельштам любил первоиздания поэтических сборников, и это нисколько не противоречит тому, что я сказала об отсутствии у него коллекционерской жилки", он ценил хорошие альбомы по искусству, качественные издания иноязычной поэзии.

Ю. Л. Фрейдин тоже отмечает двойственность: «обычно он не делал помет и надписей на книгах», – но время от времени писал на полях. Самое непосредственное отношение к теме имеет, конечно же, печальный эпизод с пропажей принадлежавшего М. А. Волошину тома Данте. Излагая этот эпизод, биограф поэта как вывод цитирует по дневнику М. В. Талова слова Мандельштама о некоем переводчике, способном украсть редкую книгу:

«Вот никогда бы не подумал, что такой джентльменистый человек может заниматься таким делом – взять, авось не заметит мил-друг, а если и заметит, не припомнит, кто взял!"

Однако, как известно, слова часто расходятся с делами. 13 января 1923 года И. Н. Розанов записывает в дневнике: «У меня были Гроссман (по вопросу о сонетах) и супруги Мандельштам (составление антологии). Оба посещения в связи с моей библиотекой".

К тому времени библиотека русской поэзии, собиравшаяся Розановым, была уже широко известна, и он довольно щедро делился своими сокровищами с теми, кому доверял. 15 января Мандельштамы снова у него, но тон записи ощутимо меняется: "День пропал из-за Мандельштамов, задержавших меня". Наконец, ровно через неделю, 22 января: «Вечером был у Мандельштамов и получил обратно свои книги, но в каком виде!! На стихотворениях Коневского – жирное пятно!»

Теперь мы можем прибавить к этому свидетельству еще два (соединенные в общий рассказ). 20 сентября 1945 года Розанов записывает рассказ своей давней подруги Е. Ф. Никитиной:

«Только вечером пошел к Дусе, которую очень давно не видал. (…) Вспоминала два случая обращения с книгами Мандельштама. Один раз этот поэт просил у Дуси Анну Ахматову на сутки, вернул много времени спустя книгу в испорченном виде: почему-то он вкладывал в книгу листы капусты, и остались всюду следы. Другой раз он просил спасти его: дать ему для срочной работы (составления антологии) все книжки крестьянских поэтов, хотя бы на одну ночь. Дуся дала, и не только крестьянских, но и пролетарских. Он так долго не возвращал, что пришлось напомнить и наконец послать грозное письмо. Тогда Мандельштам вернул, но все книги оказались с вырезанными страницами. Это ему было проще, чем списывать».

Как кажется, эта запись должна нас не просто натолкнуть на размышления о том, как Мандельштам мог относиться и относился к чужим (а возможно, и к своим) книгам, но и подтолкнуть к более серьезным выводам, относящимся уже не только к поэту, но и к общему духу его поведения, вписывающемуся в историко-культурную ситуацию этого времени».

По материалам сайта svoboda.org