Модест Корф. Графодромия, или Искусство скорописи

Корф, Модест Андреевич (1800-1876). Графодромия, или Искусство скорописи. / Сочинение г. Астье.; Переделанное и примененное к русскому языку бароном Модестом Корфом —Санктпетербург : в типографии Н. Греча, 1820. —[4], IV, XX, 55, [1] с., VII л. факс.; 8° (20 см). Приложен список подписчиков, среди которых А.С. Пушкин. СК 1801-1825 3738. 6 л. ил. (Экз. ВМП КП 28760).

 

Десять лет понадобилось Борису Львовичу Модзалевскому среди многих трудов и обязанностей найти время для описания библиотеки Пушкина. Его труд до сих пор остается востребованным и не потерял своей значимости. В предисловии Модзалевский писал: «Если бы даже и включить в каталог библиотеки Пушкина список книг, несомненно бывших у него, но теперь в библиотеке не находящихся, то, конечно, такой «исправленный и дополненный» каталог не представил бы нам всего, что имел когда-то Пушкин в своей библиотеке. С другой стороны, даже при наличии той или иной книги в каталоге нельзя сказать с полной достоверностью, что она принадлежала, безусловно, к составу библиотеки поэта (если, конечно, не носит ясных, положительных признаков такой принадлежности)». Книга Г. Астье «Графодромия или искусство скорописи», которая находится в собрании музея, явно имеет эти положительные признаки. И можно с уверенностью сказать, что она входила в состав пушкинской библиотеки. В конце книги сохранились в первозданном виде страницы, где перечислены «имена особ, благоволивших подписаться на сию книгу». И в числе подписавшихся значится имя Пушкина. Издание было подготовлено к печати Модестом Корфом, лицейским товарищем Пушкина, и посвящено Императорскому лицею. Экземпляр, принадлежащий нашей библиотеке, сохранился в хорошем состоянии с необрезанными листами в серо-голубой «немой» обложке с таблицами к тексту и иллюстрациями художника Беггрова, о котором Корф говорит, что он «не может умолчать при сем благодарности <...>отличному художнику, содействовавшему укреплению сего сочинения превосходными таблицами. Всякий заметит чистоту, красоту и, что здесь важнее всего, необходимую точность рисунка. Г. Беггров, усовершенствовавший себя в нашем отечестве в литографическом искусстве, довел оное, кажется, до высочайшей степени превосходства». На титульном листе вслед за фамилией Корфа расположен эпиграф: «Via opus incipientibus, sed ea plande tad ingrediendum expedita. Qvint». На следующей странице посвящение: «Императорскому Царскосельскому лицею. Посвящено признательным воспитанником». После предисловия Корфа на двадцати страницах следует предисловие Астье и 26 страниц текста, после которого идут имена подписчиков, что придает экземпляру особую ценность. Кроме перевода, Корф дополнил и переделал текст, снабдив его примерами и таблицами применительно к русскому языку. Так, в седьмой таблице для примера скорописи Корф использовал стихотворение В. А. Жуковского «Пловец». В предисловии Корф объясняет причины, которые побудили его перевести этот труд, он считает, что это первое исследование по истории стенографии на русском языке: «Любопытные найдут историю стенографических систем, а неверные – моѐ оправдание. Вообще старался я всеми мерами соблюсти в своей книге главнейшее достоинство учебного сочинения: краткость и ясность». Он приводит в пример Германию и Англию, где книга Астье вышла в 1816 году и была использована не только частными лицами, но и в высших училищах, считает целесообразным ввести ее в употребление в учебных заведениях России. Книга состоит из двух разделов, текст которых занимает 46 страниц, а на страницах 48-55 напечатаны имена подписчиков. Историк русской стенографии Н. А. Ершов оспаривает мнение Корфа о том, что книга Астье была первым исследованием на русском языке и приводит два издания книг по стенографии, вышедшие в Москве 1792-м и 1809-м годах. Для нас это издание представляет большой интерес, так как на него подписались не только именитые люди, «их сиятельства», но и А. С. Пушкин, его современники и друзья :

  • князь Иван Алексеевич Гагарин, основатель Общества поощрения художника (его женой была великая трагическая актриса Екатерина Семенова);
  • вице-президент Академии художеств, известный масон Александр Федорович Лабзин;
  • сестра декабриста Софья Григорьевна Волконская (в доме которой поселился перед своей кончиной Пушкин);

их высокородия:

  • Сергей Львович Пушкин, отец поэта;
  • Александр Грибоедов;
  • Петр Александрович Плетнев;

их благородия:

  • Александр Сергеевич Пушкин;
  • Вильгельм Карлович Кюхельбекер;
  • Александр Петрович Краевский;

В Царском селе:

  • Библиотека Императорского Лицея (заказала два экземпляра);
  • Библиотека Благородного пансиона (так же два экземпляра);
  • директор Лицея и пансиона Егор Антонович Энгельгардт, а ниже профессоры Лицея:
  • Федор Матвеевич Гауеншильд;
  • Давид Иванович де Будри;
  • Александр Петрович Куницын;
  • Иван Козьмич Кайданов;
  • Николай Федорович Кошанский;
  • Яков Иванович Карцов;
  • Петр Егорович Георгиевский;
  • Василий Михайлович Архангельский.

На книгу подписались также тридцать воспитанников Лицея и четыре воспитанника пансиона, жители разных городов России.

Особенно удивляет число подписавшихся в Астрахани –26 человек. Тогда как в Москве ее заказал только книготорговец Матвей Иванович Глазунов, подписавшийся на десять экземпляров для продажи. Для нас представляет интерес, что в Тамбове на книгу подписался его высокоблагородие Иван Павлович Менделеев, отец великого химика. В Томске – его благородие Алексей Демьянович Илличевский, товарищ Пушкина по Лицею, поэт. Так раскрывается перед нами история одной из книг, входившей в состав пушкинской библиотеки. Это раскрывает перед нами ее «живую жизнь» и позволяет соприкоснуться с окружением дорогих и близких Пушкину людей. Впервые на эту книгу обратил внимание главный хранитель музея А. Ю. Вейс, поместив статью о ней в сборнике «Пушкин и его время». Но тогда ни в библиотеке музея, ни в Пушкинском доме самого экземпляра книги не было. Видимо, она была издана очень небольшим тиражом. В музей книга попала из букинистического магазина в 1987 году при содействии Николая Петровича Кошелева, одного из самых серьезных петербургских букинистов. Несколько лет тому назад на антикварном салоне 2015 года среди книг, лежащих в витрине и представленных к продаже, мелькнули знакомые страницы. Это оказался второй экземпляр «Графодромии», немного испорченный владельческими пометами и надписями чернилами, сделанными последним владельцем, но с полным комплектом страниц, включая иллюстрации и имена подписчиков. Так неписаный «закон парности» привел в редкий фонд нашей библиотеки еще один экземпляр драгоценного для музея издания.

 

По материалам сайта museumpushkin-lib.ru

 

« Назад