Выставка «Диалоги дендизма» открылась в Доме-музее М.Ю. Лермонтова

Можно ли «быть дельным человеком и думать о красе ногтей»? Конечно, можно, и в этом убеждает выставка «Диалоги дендизма», 19 февраля открывшаяся в Доме-музее М. Ю. Лермонтова и посвященная «золотому веку» этого социокультурного феномена. Кураторами выставки стали научные сотрудники дома-музея Дарья Цыганова, Ольга Слепокурова и Елизавета Чумаченко.

Выставочное пространство разделено на два зала, в первом из них показано зарождение дендизма в Великобритании и Франции, во втором — особенности его более позднего российского варианта.

Одним из «отцов-основателей» дендизма стал Джордж Браммел — «премьер-министр элегантности», как называли его современники. Он резко отличался от щёголей высшего общества, привлекавших всеобщее внимание экстравагантностью. Принципом его поведения в свете была, наоборот, «заметная незаметность» (conspicuous inconspicuousness) — он носил безупречно сшитую и подчеркнуто скромную одежду, а в свете вел себя максимально естественно. На фоне пышности одеяний и броской экстравагантности модников предшествующего поколения стиль Браммела стал образцом нового аристократизма, а его образ — одним из «идолов» эпохи. Неслучайно Байрону приписывают высказывание, что лучше быть Браммелом, чем Наполеоном.

В следующие несколько поколений образ мужчины-денди, одетого на первый взгляд скромно, но подчёркнуто элегантно, распространился по всей Европе, особое развитие получив, конечно, на родине, в Англии. Главным денди среди европейских писателей, несомненно, был Оскар Уайльд, который имел 365 жилетов разных цветов на каждый день года. А скажем, английский писатель-сатирик Уильям Теккерей был категорическим борцом с дендизмом, высмеивая этот образ в своих произведениях. Дендизм не заканчивался только костюмом мужчины, он предполагал и определенные нравы, характер, философию и даже политическую позицию, о чем подробно рассказано на выставке в доме-музее М. Ю. Лермонтова.

В России дендизм, конечно, приобрел свой особый колорит. Например, важным признаком мужской красоты среди русских денди считалась узкая талия. До середины XIX века модники носили корсеты, но в идеале денди должен был быть очень стройным — иначе он не смог бы носить узкие панталоны в обтяжку и фрак, который должен был идеально облегать фигуру. Пушкин с гордостью писал брату о стройности своей талии: «На днях я мерился поясом с Евпраксией, и тальи наши нашлись одинаковы. Следовательно, из двух одно: или я имею талью 15-летней девушки, или она талью 25-летнего мужчины». На лубке из фондов ГМИРЛИ имени В. И. Даля, представленном на выставке, «история про мужскую талию» показана сатирически: слуги затягивают своего барина так, что он не может даже подобрать платок, выпавший из кармана на балу. Другой особенностью русского денди стало появление у него роскошной шубы или, например, сразу двух карманных часов (такая пара из семьи Чехова представлена в экспозиции).

И, конечно же, дендизм отразился в русской литературе. Несомненно, денди был А. С. Пушкин, поэтому его Евгений Онегин по праву «как денди лондонский одет» (на выставке можно увидеть рисунок «Пушкин и Онегин на берегах Невы»). Михаил Юрьевич Лермонтов также считался светским денди и своего Печорина представлял именно таким, в чем можно убедиться, рассмотрев представленный на выставке портрет «героя нашего времени». Рядом же можно

увидеть иллюстрации к комедии Грибоедова «Горе от ума» и то, как уже в сатирическом варианте, роль денди пытаются играть персонажи гоголевского «Ревизора».

 

По материалам сайта goslitmuz.ru

 

« Назад