Майя Пешкова. И ощутить библиофильство как блаженство // Эхо Москвы. 03.04.2011
Брежу нынче Ахмадулиной. Если спросите: «Как неделя?». Отвечу: «Неделя как неделя, если б не скорбь по актрисе».
Из позитива семидневного жизненного шага – Первая Международная конференция «Библиофильство и личные собрания» в Пашковом доме главной библиотеки страны, в Румянцевском зале, рядом с которым висит мемориальная доска философу Федорову, служившему библиотекарем, правда, не в этом зале. Хотелось натянуть бахилы, боясь занести пылинку туда, где в шкафах до потолка и на антресолях хранятся книжные сокровища, где столы покрыты зеленым сукном, настольные лампы под зеленым абажуром, а воздух свеж, словно ты на море.
На день сотня гостей из разных стран (США, Болгарии, Израиля, Германии) плюс гости из двух десятков российских регионов потеснили читателей. Руководитель Роспечати Михаил Сеславинский, он же Председатель недавно созданного «Национального союза библиофилов», коллекционер старой книги и модератор высокого собрания, передал в дар РГБ экслибрис Президента Медведева, выполненный одесским художником-графиком Давидом Беккером в технике цветного офорта.
А два медведевских экслибриса уже имеются в бывшей Ленинке, они исполнены известной питерской художницей Ниной Казимовой. К слову, на сайте РГБ в разделе «Изоматериалы» можно увидеть ее экслибрис, посвященный Антону Павловичу, любимому автору Медведева. Вот и захотелось при случае задать Президенту вопрос о книжных пристрастиях. Но где Президент – где я?!
Серьезная конференция, серьезные доклады, жажду остановиться на многих, но, шлепая себя по рукам и твердя «ужмись, ужмись», расскажу о докладе Владимира Енишерлова, главного редактора журнала «Наше наследие», о представленной им «Блокиане» собирателя Николая Ильина, создавшего у себя в Новогирееве домашний музей Блока, коллекцию которого можно сравнить разве что с коллекцией Отто-Онегина, приобретенной Пушкинском Домом.
Тема «Блок и Москва» – одна из важных в Ильинской коллекции: готовились к изданию синие тома в зильберштейновском блоковском «Лит.наследстве», том писем поэта к жене активно готовили при участии Ильина – вот вам пример реальной роли библиофильства в сохранении культурного наследия. И то, что на Спиридоновке стоит комовский памятник Блоку и висит мемориальная доска на доме, где жил Блок с молодой женой, приехав в Москву – тоже заслуга Ильина, собравшего и хранившего не только автографы поэта, но и опросившего всех, кто поэта знал. Не говоря уж про Любовь Дельмас, даму блоковского сердца, вдохновившую на создание цикла стихов «Кармен», к которой в Ленинград ездил коллекционер, а Любовь Александровна милостиво позволяла работать с хранившимися у нее материалами Блока, такое мало кому она разрешала . Еще далеко было до блоковского Музея на Пряжке, еще дремало почти в забытьи блоковское «Шахматово», первым музеем поэта стала небольшая квартира Ильина, где Владимир Енишерлов встречал не единожды Надежду Павлович, дружившую с Блоком, литературоведов Владимира Орлова, Андрея Туркова, само собой разумеется – Илью Самойловича Зильберштейна, поэта Льва Озерова. Непременно при встрече расспрошу Владимира Енишерлова об ильинских материалах касательно семьи Бекетовых, ведь Владимир Енишерлов из бекетовского рода.
А вы мне продолжаете доказывать, что частные коллекции в век электронной книги никому не нужны? Не-ве-рю, господин оппонент, не верю.
Конференция убедила меня в правоте моего упрямства. Переубедите!
Еще привлек мое внимание о библиотеке – домашнем музее доклад Леонарда Черткова, председателя Московского клуба библиофилов, про поиски и находки, в том числе и рассказ про погоню за нотным сборником Артура Лурье «Рояль в детской» (знакомое имя композитора и пианиста, по длившемуся несколько лет его роману с Ахматовой), оформленным Петром Митуричем, привели библиофила в КГБ.
Леонард Исаакович, очень желая приобрести на аукционе Лурье, чтобы покрыть расходы по приобретению сборника, решил продать альбом Левицкого, изданный Дягилевым, с его автографом художнику Остроухову.
Но владельцу предложили альбом забрать: на него претендовала Третьяковская галерея. «Искусствовед в штатском», встретивший Черткова, первым делом потребовал паспорт, и, убедившись, что владелец альбома Левицкого рожден на два года позже, нежели числилась пропажа Левицкого по описи, составленной Остроуховым при передаче им собрания своих работ, в том числе и библиотеки в дар Третьяковской галерее, успокоился. Хорошо, что коллекционер родился на два года позже, чем обнаружена была пропажа, пойди докажи, что он тогда книг еще вовсе не мог собирать.
Три поколения семьи Сеславинских коллекционируют книги. В библиотеке главного книжного чиновника страны издания из библиотеки его деда, Михаила Николаевича. И только недавно глава Роспечати узнал, что когда дед учился в Санкт-Петербургском психоневрологическом институте, в те же годы 1907–08 с ним учился библиофил, автор по мнению краеведов лучшей книги о Царском Селе «Город муз», приятель и исследователь творчества Гумилева, искусствовед Эрик Федорович Голлербах. Как сказал на конференции М.В.Сеславинский: «очевидно, что они как-то сталкивались, пересекались, и вот эти столкновения человеческих судеб будоражат память».
Как удалось узнать про деда? Михаилу Вадимовичу позвонил известный воронежский библиофил проф. Олег Ласунский, сообщив, что приезжает в Дом русского зарубежья на Таганке из США художник, племянник Эрика Федоровича Сергей Львович Голлербах, просил передать привет.
Отец Руководителя Федерального агенства по печати и массовым коммуникациям, Вадим Михайлович Сеславинский, тоже нижегородский собиратель, который в свою очередь дружил с книжным коллекционером Львом Михайловичем Турчинским, Лев Михайлович, уехавший в Москву в начале 60-ых, работал в Литмузее, в Трубниковском, у Льва Михайловича можно было получить любую подсказку о литературе Серебряного века, об этом мне рассказывала Анна Александровна Саакянц, исследователь творчества Марины Цветаевой. У руководителя Роспечати любовь к искусству книжного переплета началась с рассказов отца, о его дружбе с Турчинским, с кем они часами бродили по Нижнему, выбирая материалы для переплета уникальных изданий 19-го века.
Кстати, на выставке по случаю конференции, Михаил Сеславинский, уделяющий пристальное и профессиональное внимания теме переплетов, увидел яркий переплет книги Гумилева из библиотеки критика Анатолия Тарасенкова, в коллекции министра тоже есть книги из библиотеки критика. Как сказал сын Тарасенкова, распродавая остатки библиотеки отца, все книги Гумилева переплетены были в шелк, из которого сшита юбка Лили Брик, она сама подарила ее Тарасенкову, поскольку юбка была многослойной, поэтому французского шелка хватило на много экземпляров Николая Степановича, два из которых – это пьесы Гумилева, в таком ярком переплете и стоят на полках Михаила Вадимовича.
Цели и задачи конференции – об этом Борис Хайкин, член Совета Национального союза библиофилов: «Библиофилу нужно ответить самому себе – зачем он собирает книги, какова его коллекция. Ведь каждый библиофил мечтает, чтобы его коллекция завершилась выпуском хорошо изданного каталога, в котором все будет описано, чтобы его библиотека сохранилась единым собранием». Судьбы личных библиотек – главная тема первой конференции библиофилов, организованной Федеральным агентством по печати, Российской Государственной библиотекой и Национальным союзом библиофилов».
«Съевшая собаку» на всевозможных конференциях, не припомню ни одной, где был бы столь строго выдержан регламент. А сами материалы конференции, увидевшие свет тиражом 500 экземпляров (из которых 55 нумерованных) в издательстве «Пашков дом», являют собою великолепно оформленный, хорошо иллюстрированный, на прекрасной бумаге солидный том, уже по выходе ставший раритетом.
Предложение Председателя Национального союза библиофилов М.В. Сеславинского проводить такие конференции хотя бы раз в два года было встречено аплодисментами. «Как жаль, что вас не было с нами» – повторю аксеновскую фразу.